Глава шестая
Здесь необходимо отметить, что в первые дни по вступлении в должность Коменданта, я послал командующему армией рапорт, в коем настаивал на немедленной присылке в Ивангород необходимых для обороны средств.
Я настаивал на возвращении в крепость того батальона крепостной артиллерии, который был отправлен 24 июля в Брест, и просил прислать для борьбы с осадной артиллерией орудия не только мощные, но и могущие стрелять без платформ, как, например, 6-дм. крепостные гаубицы, прислать также орудия противоштурмовые и имеющиеся в Бресте привязные воздушные шары для организации наблюдения.
Вероятно с высылкой всего этого медлили бы, если бы не движение противника к Ивангороду 17 августа. Это заставило поторопиться, и к вечеру 19-го я уже имел все, что просил.
Так, были присланы 28 6-дм. крепостных гаубиц {5}, несколько 6-дм. в 120 пудов, 4 6-дм. пушек в 200 пудов {6} и старые полевые в качестве противоштурмовых. Всего 56 орудий, что вместе с присланными ранее составляло 80—90 орудий. Это было, конечно, не много, но все же составляло кое-что. Прибыли также батальон крепостной артиллерии и 6-я воздухоплавательная рота с двумя станциями привязных змейковых шаров. В последующие дни стали прибывать снаряды, интендантское, инженерное и госпитальное имущество.
Стало очевидно, что крепость понемногу устраивается и богатеет. Но, несмотря на это, я не переставал [36] настойчиво требовать дальнейших присылок людей, оружия и материалов, и вскоре мы так устроились, что явилась возможность помочь соседям, чем Ивангород сыграл в начале наших военных операций громадную роль. Суть этого дела заключается в следующем.
Вечером 19 или 20 августа денщик доложил мне, что приехал какой-то генерал и хочет меня видеть.
Я вышел и в соседней комнате встретил генерала среднего роста, сухощавого, еще не старого, но с седыми усами.
«Лечицкий», — назвал он себя. С ним был его начальник штаба, генерал-майор Гулевич, генерал-квартирмейстер полковник Эрдели, капитаны Суворов и Пехливанов и еще несколько офицеров. В разговоре генерал Лечицкий сказал, что назначен командующим 9-й армией, которая должна сосредоточиться между Ивангородом и Люблином, но прибавил: «Корпуса еще не прибыли, и я — командующий армией без армии».
Он расспрашивал меня о нуждах крепости и остался ночевать у меня, чтобы на другой день утром осмотреть укрепления.
Утром я сопровождал его при осмотре фортов левого берега и промежуточных крепостных батарей. Я показал ему также артиллерию, присланную из Бреста, обратил его внимание на гаубицы, стреляющие без платформ, и предложил ему помочь его армии артиллерийскими средствами крепости, если явится в этом нужда и будет возможность.
Только тогда он сказал мне, что крепость включена в состав 9-й армии, и я подчинен ему.
Генерал Лечицкий уехал, прошло несколько дней. Мы получали каждый день сводку событий на театре военных действий, из которой узнавали, что австрийцы идут на Люблин и что левый фланг их сильно укреплен, особенно местечко Ополье, и что наши атаки безуспешны.
24-го я получил телеграмму генерала Лечицкого с просьбой помочь ему высылкой двух батарей 6-дм. крепостных гаубиц для бомбардирования Ополья.
В этот же день я приказал полковнику Рябинину приготовить две батареи гаубиц, по 4 орудия в каждой; Начальнику инженеров — изготовить достаточное количество ящиков для снарядов; командирам пехотных [37] полков — отпустить из обоза лошадей со сбруей для запряжки гаубиц, а исправнику Федорову — собрать к месту выгрузки гаубиц необходимое количество подвод для перевозки снарядов. Вечером 25 августа на крепостную станцию были поданы два поезда. В один из них погрузили на платформы гаубицы, накрыв их сверху сеном, чтобы скрыть от шпионов, а в крытые вагоны погрузили людей, лошадей и снаряды. В другом поезде разместилась сотня пограничной стражи, назначенная для конвоирования и прикрытия батарей. Общее командование отрядом я вверил полковнику пограничной стражи Иваницкому. Около 9 часов вечера, когда уже совсем стемнело, поезда двинулись. К полуночи они прибыли на станцию Вонвальницу, где уже ожидали собранные исправником Федоровым несколько сотен подвод. Выгрузили, запрягли и двинулись к позиции. К рассвету гаубицы стояли на местах, а затем открыли огонь по укреплениям Ополья. Эфект был поразительный, так как действие 6-дм. бомб, снаряженных тротилом, было чрезвычайно сильно. Подготовка атаки удалась блестяще: укрепления были разрушены и в тот же день или на другой, не помню точно, взяты нашими. Пленные австрийцы рассказывали, что не могли понять, откуда у генерала Лечицкого появилась тяжелая артиллерия, так как знали, что в его армии ее не было.
Взятием Ополья был сломлен левый фланг австрийцев, что и послужило началом их отступления в Галицию.
Таким образом помощь, оказанная Ивангородом не только 9-й армии, но и общему успеху наших операций, была несомненна и настолько значительна, что заслуживала одобрения. Велико же было мое удивление, когда мне сообщили, что Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, узнав об этом деле, сказал: «А знает ли Комендант крепости, что он подлежит суду за то, что выслал свою артиллерию из крепости?»
Следовательно, в самом начале кампании делу взаимной выручки не придавалось значения, а во все последующее время войны мне не раз приходилось в этом убеждаться. Между тем очень часто именно в быстрой своевременной помощи со стороны ближайших соседей и заключается залог успеха.