СНОВА НА СЕВАСТОПОЛЬ
Начиная со второй половины января 1942 г. «Коминтерн» снова приступил к оказанию помощи защитникам Севастополя. Зимние месяцы (с 20 января по 11 марта 1942 г.) относятся к наиболее напряженным периодам его боевой деятельности. Менее чем за два месяца крейсер сделал четыре похода, доставив 1926 человек маршевого пополнения, 649 тонн грузов, преимущественно боезапаса, 18 автомашин, 58 минометов, 25 пулеметов и 500 винтовок. На долю «Коминтерна» в то время приходится более одной трети грузов и одной четверти личного состава войск, доставленных в этот период боевыми кораблями флота. И все это под непрерывными ударами вражеской авиации, артобстрелами на подходе к Севастополю и в бухтах. В город приходилось прорываться, как правило, по ночам, по узкому фарватеру среди минных полей.
Боевые походы крейсера в Севастополь следовали один за другим, каждый продолжался от 5 до 11 суток и имел свои особенности, связанные с характером перевозимых грузов, противодействием противника, метеорологическими условиями. Перерывы не превышали двух-трех суток. В эти дни личный состав осуществлял выгрузку доставленных из Севастополя грузов [100] и пассажиров, пополнял корабль топливом и продовольствием, производил авральную уборку, ремонт механизмов.
С каждым новым походом обстановка на море и в Севастополе осложнялась. Фашистская авиация усиливала свою активность. Установленная гитлеровцами на подходах к городу тяжелая артиллерия обстреливала корабли в бухтах, при входе и выходе. Еще более возросла минная опасность.
...С прибытием 17 января 1942 г. из Феодосии в Батуми «Коминтерн» получил задание срочно доставить боезапас и морскую пехоту из Новороссийска в Севастополь. Командование, партийная организация призвали личный состав как можно быстрее подготовить корабль к выходу. В сжатые сроки требовалось высадить 650 раненых, погрузить около 800 тонн угля, устранить неисправность некоторых механизмов.
В ночь на 20 января крейсер вышел из Батуми в Новороссийск, откуда, приняв на борт полк морской пехоты, 132 тонны авиационных бомб и реактивных снарядов, направился в Севастополь. Боезапас был размещен в демонтированном котельном отделении и в жилых помещениях под верхней палубой. Начиненный таким большим количеством боеприпасов корабль представлял собой пороховую бочку. При попадании авиационной бомбы, торпеды или подрыва на мине ему грозила смертельная опасность.
Погода в северо-восточной части Черного моря не благоприятствовала выполнению задания. В Новороссийске дул сильный ветер, осложнивший погрузочные работы; на маршруте перехода из Новороссийска в Севастополь местами отмечался туман, затруднявший своевременное обнаружение самолетов и плавающих мин. В районе Севастополя шел снег, видимость измерялась десятками метров. В таких условиях ограждение единственного входного фарватера в Севастополь через выставленное в начале войны оборонительное минное заграждение не обеспечивало безопасного плавания. Вот почему штаб оборонительного района высылал навстречу кораблям и транспортам тральщики или сторожевые катера.
Для встречи и обеспечения перехода «Коминтерна» было выделено два базовых тральщика — БТЩ-22 и БТЩ-27. [101]
В установленное время крейсер подошел к точке встречи у входного фарватера, но тральщиков не обнаружил. Командир донес в штаб Севастопольского оборонительного района об их отсутствии и стал маневрировать в шести-восьми милях от внешней кромки минного заграждения.
С момента выхода из Новороссийска «Коминтерн» прошел около 250 миль, и за это время ему ни разу не представилась возможность произвести точное определение своего местонахождения по береговым ориентирам или хотя бы по небесным светилам. К месту встречи он шел по счислению. Радиолокационные средства, с помощью которых корабли могли бы обнаружить друг друга, на крейсере и встречающих его тральщиках отсутствовали. Малая видимость исключала всякую возможность уточнить свое местоположение по береговым ориентирам. Идти же без уточнения означало подвергнуть корабль риску вероятного подрыва на минном поле.
Стрелки часов отсчитывали минуты, часы. Время было за полночь, а видимость не улучшалась. С командного пункта командующего флотом крейсер получил указание: принять все меры к встрече с тральщиками и обеспечению входа в базу. На «Коминтерне» было усилено наблюдение, осуществлявшееся не только со штатных мест, но и с полубака, полуюта. Продолжался всесторонний анализ возможной ошибки, допущенной на переходе.
В штабе Севастопольского оборонительного района тем временем разрабатывались мероприятия по обеспечению прохода «Коминтерна» в светлое время суток. Предусматривалось непрерывное барражирование истребительной авиации, повышение готовности всех зенитных средств, сил охраны водного района. Метеорологи уточняли прогноз погоды.
Приближалось утро. Крейсер и тральщики продолжали кружиться в районе намеченого места встречи. В 7 часов 30 минут видимость улучшилась, и «Коминтерн» после семичасового маневрирования, наконец, встретился с кораблями обеспечения. Крейсер лег в кильватер тральщикам, увеличив скорость до 14 узлов. До входа в Северную бухту он шел под прикрытием истребительной авиации. Его противовоздушную оборону обеспечивала плавучая батарея № 3, расположенная северо-западнее Херсонесского маяка. Моряки [102] любовно называли ее «Не тронь меня». Выдвинутая в море, она усиливала противовоздушную оборону Севастополя с морского направления и проходящих вблизи нее кораблей. Личный состав батареи отразил десятки атак фашистской авиации. Губительным огнем ее зенитных орудий и пулеметов было уничтожено 22 вражеских самолета, и десятки — повреждены.
«Коминтерн» обогнул Херсонесский мыс. С мостика уже видны были Инкерманский створ, жилые кварталы города.
Штаб оборонительного района определил место стоянки у Телефонной пристани в Южной бухте.
День выдался солнечный, ясный, но было довольно холодно. Столбик термометра опустился до 11° ниже нуля, на улицах лежал снег.
Сразу же после швартовки началась разгрузка доставленных грузов на причал, откуда на автомашинах они немедленно отправлялись по назначению.
В этот день крейсеру предстояло обстрелять вражеские войска. Корабли, привлекаемые к решению этой задачи, вели огонь с заблаговременно установленных позиций, находившихся в Северной и Южной бухтах. Поэтому сразу же после окончания выгрузки «Коминтерн» был переведен в заранее предназначавшееся для него место.
Использованием корабельной артиллерии для стрельбы по сухопутным целям руководил флагманский артиллерист штаба флота капитан 1 ранга А. А. Рулль. Он выдавал кораблям цели, которые получал от начальника артиллерии Приморской армии полковника Н. К. Рыжи.
Для уничтожения объектов противника командованием корабля был выделен расчет 130-мм орудия одного из лучших командиров отделений старшины 2 статьи В. Я. Сороки. Перед стрельбой бюро партийной организации крейсера выпустило специальное обращение к артиллеристам с призывом качественно выполнить поставленную задачу.
«Коминтерн» должен был обстрелять казарму гитлеровцев, огневую позицию вражеской батареи и движущиеся по дороге в районе Качи войска противника.
Артобстрел фашистских позиций завершился успешно. Было отмечено попадание в казарму, подавлена артиллерийская батарея, уничтожено две повозки. [103] Движение по дороге прекратилось. С берега благодарили за оказанную помощь.
Несмотря на кратковременное пребывание крейсера в Севастополе, старпому старшему лейтенанту М. Е. Степанову предоставилась возможность навестить бывших сослуживцев с эскадренного миноносца «Совершенный». После полученных эсминцем в Севастополе 12 ноября 1941 г. серьезных повреждений из снятых с него 130-мм орудий были сформированы две двухорудийные батареи. Одну из них установили на Малаховом кургане. Там и побывал старший лейтенант Степанов.
Командир батареи капитан-лейтенант А. П. Матюхин, бывший командир артиллерийской боевой части «Совершенного», и военком старший политрук В. А. Моисеев, бывший заместитель по политической части командира электромеханической боевой части эсминца рассказали об участии в отражении второго вражеского наступления, о применении гитлеровцами против батареи не только авиационных бомб и артснарядов, но и бочек с горючей жидкостью.
При обороне Севастополя моряки батареи сделали все от них зависящее. Когда Малахов курган был полностью отрезан противником от остальной части города, батарейцы вместе с другими подразделениями мужественно отбивали атаки превосходящих сил гитлеровцев. В последние дни обороны горстка оставшихся в живых моряков прорвалась в район мыса Херсонес, к 35-й артиллерийской батарее, где продолжала героически сражаться с фашистскими захватчиками.
С конца января неприятельская авиация и артиллерия начали проявлять все возрастающую активность, нанося удары по кораблям и транспортам, приходящим в Главную базу флота. В феврале немецкое командование стало широко использовать зажигательные бомбы.
После профилактического ремонта «Коминтерн» снова приступил к доставке грузов и войск в Севастополь. В феврале он совершил два боевых похода. В одном из них, состоявшемся 22—26 февраля, кроме перевозки грузов, на крейсер возлагалась ответственная задача — сопровождать транспорт «Абхазия», на борту которого находились сотни тонн боеприпасов и других грузов. Переход от Поти до Севастополя осложнялся штормовой погодой. Сильная бортовая качка [104] затрудняла наблюдение за морем и воздухом. Крен корабля достигал 20—22°.
Примерно в 80 милях от Севастополя конвой был обнаружен немецким самолетом-разведчиком, около двух часов следившим за движением крейсера и транспорта. На «Коминтерне» усилили наблюдение за воздухом, поддерживалась высокая готовность к отражению воздушных атак не только зенитного артиллерийского дивизиона, но и артиллерии главного калибра. Огонь по разведчику открывался сразу же, как только он входил в зону действий артиллерийских установок.
Днем и ночью 24 февраля фашистская авиация неоднократно бомбила находящиеся в Северной и Южной бухтах корабли и объекты на берегу. Только c 19 часов 5 минут до 20 часов 10 минут 17 бомбардировщиков сбросили более 100 фугасных и до 1000 зажигательных бомб. В результате на берегах Северной бухты возникли пожары. Казалось, что горело все.
В этих условиях личный состав корабля работал с удвоенной энергией. Одновременно с выгрузкой боеприпасов 100 человек под руководством командира артиллерийского дивизиона главного калибра старшего лейтенанта А. С. Осадчего и политрука А. А. Ходулина грузили уголь с берега на баржу с последующей перегрузкой на крейсер. Двухступенчатая погрузка топлива на «Коминтерн» объяснялась, во-первых, тем, что стоянка корабля у Угольной стенки была более опасной при обстреле Северной бухты тяжелой артиллерией противника, и, во-вторых, весьма ограниченным сроком пребывания крейсера в Севастополе. Менее чем за сутки его экипаж, несмотря на противодействие вражеской авиации, выгрузил боезапас и принял 375 тонн угля.
Менее чем за полтора месяца «Коминтерн» совершил три боевых похода из баз Кавказского побережья. 1 марта начался четвертый, являвшийся, пожалуй, самым напряженным из всех осенне-зимних 1941—1942 годов.
К марту немецкое командование сформировало авиационную группу, включающую около 100 бомбардировщиков и торпедоносцев, перебазировавшихся с острова Крит на крымские аэродромы для борьбы на морских коммуникациях, прежде всего на подходах к Севастополю. Ее деятельность усиливалась с каждым днем. Кроме того, при выходе и входе из [105] севастопольских бухт, а также во время разгрузочно-погрузочных работ в Главной базе корабли и транспортные средства подвергались действию немецкой тяжелой артиллерии.
В этой обстановке «Коминтерну» предстояло совершить последний боевой поход в осажденный город. Он продолжался с 1 по 11 марта 1942 г. и отличался от всех предыдущих характером перевозимого груза, особенно сильным противодействием неприятельской авиации и артиллерии, а также своей продолжительностью.
Приняв в Новороссийске боеприпасы, грузовые автомашины, минометы и личный состав пополнения, крейсер вместе с транспортами «Кубань» и «Белосток» в охранении эскадренного миноносца «Бдительный» в полночь 4 марта вышел в Севастополь. Все кубрики под верхней палубой были забиты ящиками с авиабомбами, реактивными снарядами и минометами. Деятельность аварийных групп по борьбе за живучесть корабля, особенно в средней и носовой частях, сделалась почти невозможной. Большинство клапанов затопления погребов с боеприпасами оказались недоступными для обслуживания. Грузовые автомашины, размещенные на шкафутах, исключали использование двух орудий главного калибра из восьми для отражения атак вражеских торпедоносцев. Помещение операционной не могло быть использовано в случае необходимости. Грузы, расположенные выше ватерлинии, отрицательно сказывались на остойчивости корабля, что, в свою очередь, не могло не отразиться на его боеспособности при штормовой погоде. При уклонении от атак вражеской авиации на крутых поворотах возникал большой крен, и артиллеристы не могли вести огонь по низколетящим самолетам. Все это явилось результатом того, что командование и штаб Новороссийской военно-морской базы, не посчитавшись с доводами командования корабля, стремились погрузить на него возможно большее количество грузов в ущерб его боевым и маневренным качествам. К счастью, все обошлось благополучно.
6 марта конвой прибыл к месту назначения и сразу же приступил к выгрузке доставленных грузов, продолжавшейся около пяти часов.
Во второй половине дня «Коминтерн» в двадцатый раз отмечал свой корабельный праздник. У всех было [106] приподнятое настроение. Вечером на собрании экипажа были объявлены приветствие Военного совета Черноморского флота и приказ командира крейсера. В приветствии командующего флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского и члена Военного совета дивизионного комиссара Н. М. Кулакова подчеркивалось: «Крейсер «Коминтерн» занимает особое место в ряду кораблей нашего флота. С ним связаны история возрождения Советского Черноморского флота, воспитание многочисленных кадров красных моряков. Военный совет выражает твердую уверенность, что личный состав крейсера, учтя прошлое своего корабля, займет одно из первых мест на флоте и оправдает звание первенца Черноморского флота образцами преданности нашей Родине в борьбе с немецкими фашистами...» {31}.
Командование корабля приказом отметило наиболее отличившихся при выполнении боевых заданий: лейтенанта Ю. И. Максюту, военинженера 3 ранга Н. В. Зобкова, политрука А. А. Ходулина, лейтенанта В. Н. Пухова, техника-интенданта 1 ранга А. Н. Волкова, старшин Г. М. Михайловского, Я. Т. Абросимова, И. И. Меньшикова, командиров отделений П. И. Зубарева, В. Т. Боровика, В. Я. Сороку, краснофлотцев В. О. Нерсесьяна, С. А. Бобко, В. А. Чумакова, И. Я. Кузнецова, В. Д. Жуковского и других. На крейсер были доставлены посылки, присланные трудящимися закавказских республик для героических защитников Севастополя.
В тот вечер никто не мог предположить, что «Коминтерн» отмечает свой корабельный праздник в последний раз, что он никогда больше не придет в родной порт, где базировался в течение 35 лет.
8 марта гитлеровцы вели огонь по Севастополю крупнокалиберной дальнобойной артиллерией. Несколько снарядов взорвалось в Северной бухте на Инкерманском створе, часть из них — недалеко от корабля, стоявшего у Сухарной балки под погрузкой. Благодаря конфигурации своих обрывистых склонов она представляла собой мертвое пространство для неприятельской артиллерии.
Поздно вечером 8 марта «Коминтерн» вышел в море и направился в Батуми.
В соответствии с планом штаба Севастопольского оборонительного района он должен был в назначенной точке встретиться с транспортом «Кубань» и [107] эсминцем «Сообразительный». Уже второй раз «Коминтерну» предстояло их сопровождать.
Утром 9 марта в море стоял густой туман, видимость не превышала 200—300 метров. Это благоприятствовало скрытности перехода, однако затрудняло наблюдение за плавающими минами. В обусловленное время и в назначенном месте корабли друг друга не обнаружили. Начались радиопереговоры. Выход в эфир демаскировал их местонахождение и тем самым, очевидно, помог гитлеровскому командованию организовать поиск.Б.зЮ
С улучшением видимости, примерно в полдень, «Коминтерн» встретился с транспортом и эскадренным миноносцем и стал к ним в кильватер.
Жизнь на крейсере продолжалась в установленном ритме. Сигнальщики и дальномерщики вели наблюдение за воздухом и морем, стоящие на вахте машинисты и котельные машинисты обеспечивали заданную кораблю скорость, поддерживалась визуальная связь с эсминцем, свободные от вахты отдыхали. Внезапно в небе на расстоянии около 180 кабельтовых появился немецкий самолет. По сигналу «Боевая тревога» личный состав занял боевые посты.
В течение 50 минут, находясь вне предела дальности артиллерии кораблей, вражеский разведчик осуществлял наблюдение за движением конвоя. Около 16 часов в небе появилась группа самолетов-торпедоносцев. Они летели на малой высоте вне дальности огня корабельной артиллерии, стремясь выбрать удобный момент для атаки. Однако их неоднократные попытки атаковать одновременно с разных направлений успешно отражали комендоры.
Стрельба велась из 130-мм орудий осколочными снарядами мгновенного действия. Это был не первый случай применения главного калибра артиллерии по самолетам. Крейсер уже использовал его при отражении неприятельской авиации в северо-западном районе в июле 1941 г., в районе Туапсе в феврале 1942 г., других местах.
С началом каждой атаки комендоры крейсера вели стрельбу с максимально возможной скорострельностью. Огневые завесы сбивали самолеты с курса, и они, не долетая до расчетной точки сбрасывания торпед, прекращали атаку и выходили из зоны действия артиллерийского огня. Наименьшей зафиксированной [108] дистанцией, с которой применил свое оружие вражеский торпедоносец, была дистанция в 34 кабельтовых.
Самым напряженным моментом этого более чем четырехчасового поединка «Коминтерна» с самолетами противника были предвечерние сумерки, когда с каждой минутой наблюдение за ними все более затруднялось. Однако своевременное открытие огня и маневрирование корабля не позволили торпедоносцам приблизиться на дистанцию применения ими оружия. Успеху отражения вражеской авиации способствовало также подслушивание отдаваемых открытым текстом приказаний офицера немецкой торпедоносной группы.
Все атаки были отражены. Крейсер, за исключением аварийных партий, перешел на обычную готовность. Команда приступила к ужину. Настроение у всех было приподнятое. Обсуждали детали боя, делились впечатлениями о напряженной схватке с торпедоносцами, умелых действиях артиллеристов, дальномерщиков, наблюдателей. Особые слова восхищения высказывались в адрес командира корабля, спокойствие, хладнокровие и выдержка которого оказали положительное влияние на всех участников боя.
Большим уважением на «Коминтерне» пользовался командир артиллерийской боевой части старший лейтенант И. И. Воловик. Первое боевое крещение в борьбе с гитлеровскими захватчиками он получил на крейсере «Червона Україна». На «Коминтерне» служил с ноября 1941 по май 1942 г. В этом бою отличились и комендоры 1-го артдивизиона старшего лейтенанта С. Ф. Спахова, также пришедшего на «Коминтерн» после гибели «Червоної України».
При отражении атак торпедоносцев противника отличились расчеты 130-мм орудий под командованием А. И. Дубова и В. Я. Сороки, 76,2-мм орудия командира отделения И. И. Меньшикова, а также дальномерная группа, возглавляемая командиром отделения В. А. Коврижиным.
Ночь после боя прошла спокойно. Командование крейсера, однако, не исключало, что гитлеровцы, не добившись успеха в светлое время суток, не откажутся от нападения на крейсер в ночные часы или на рассвете. Поэтому на корабле непрерывно поддерживались в готовности силы и средства противовоздушной обороны.
В течение темного времени суток на крейсере велось [109] усиленное наблюдение за морем и горизонтом, особенно по курсу движения. Много внимания было уделено маскировке. Котельные машинисты прилагали максимум усилий, обеспечивая полное сгорание угля в топках, чтобы исключить искрение. Свободные от вахты отдыхали. Только старший штурман лейтенант Ю. И. Максюта и старший помощник командира корабля М. Е. Степанов, оставшийся на главном командном пункте за командира, вторые сутки находились на своих боевых постах.
К рассвету было усилено наблюдение за воздушным пространством, а часть артиллерийских установок обоих дивизионов переведена в повышенную готовность. Однако самолеты противника в этот день не появлялись.
Поздно вечером следующего дня в 105 милях к западу от Сухуми эсминец «Сообразительный» отделился от конвоя, увеличил скорость и направился в Туапсе, а крейсер с транспортом «Кубань» продолжал следовать в направлении Поти. С уходом эсминца ответственность за обеспечение перехода транспорта полностью легла на крейсер. Произошли перестроения в боевом порядке конвоя. «Коминтерн» шел в голове, а транспорт — в кильватер крейсеру.
С рассветом 11 марта появились очертания побережья, стали видны Кавказские горы. На крейсере и транспорте было усилено наблюдение за морем: по поступившим данным, здесь уже появлялись вражеские подводные лодки.
На подходе к Поти конвой был встречен сторожевыми катерами Потийской военно-морской базы, в охранении которых «Кубань» направилась в порт, а «Коминтерн» во второй половине дня благополучно прибыл в Батуми. Таким образом, экипаж корабля еще раз успешно выполнил задание — доставил пополнение героическому гарнизону Севастополя.
Три последних похода в Севастополь были довольно тяжелыми. Все больше и больше сказывалась изношенность материальной части крейсера, многие механизмы требовали переборки и ремонта. Всего за четыре с половиной месяца обороны города «Коминтерн» совершил семь боевых походов. И каждый раз ему приходилось прорывать организованную противником блокаду. Всего крейсер доставил в Севастополь 3776 бойцов и командиров, 1200 тонн боеприпасов и [110] других грузов, много боевой техники. В порты Кавказа им было эвакуировано 4000 человек, преимущественно гражданского населения, 675 раненых, перевезено 605 тонн боезапаса и других грузов. Он внес свой посильный вклад в оборону города.
Безусловно, крейсер, построенный еще в начале века, нельзя сравнивать с новыми кораблями, входившими в состав эскадры флота. И все же доля перевезенных им войск и воинских грузов, раненых и гражданского населения весьма велика. При оценке роли «Коминтерна» следует учитывать также и тот факт, что привлекался он к перевозкам лишь в первые четыре месяца обороны Севастополя, точнее — до 12 марта 1942 г., в то время как другие корабли доставляли пополнение до конца июня. Если же взять данные о перевозках, осуществленных в январе — марте 1942 г., то на долю первого флагмана Черноморского флота приходится треть грузов и пятая часть личного состава маршевых рот.
В условиях сильного противодействия противника и осенне-зимней штормовой погоды «Коминтерн» прошел около 8000 миль, что составляет половину от всего пройденного им расстояния с начала войны до прекращения боевой деятельности. На этот период приходится 45% ходовых дней от их общего числа за 14 месяцев войны.
За этими скромными цифрами скрыты напряженный труд, упорство, настойчивость и воля к победе всего личного состава корабля — от рядового краснофлотца до командира включительно. Ведь каждому приходилось участвовать не только в обеспечении безопасности перехода крейсера морем и стоянки на базах, в отражении ударов вражеской авиации, но и в погрузке — разгрузке грузов, посадке — высадке войск, раненых, эвакуированных женщин и детей, в организации их питания, а после каждого похода — в погрузке нескольких сот тонн угля, преимущественно вручную.
Успех выполнения всех этих разнообразных и значительных по объему работ зависел от четкой организации службы на корабле. О постоянном ее совершенствовании и подготовке экипажа заботился старший помощник командира крейсера.
Сложной проблемой при перевозках являлось размещение грузов и личного состава войск, раненых и [111] эвакуируемых. Война перечеркнула все нормативы по объему загрузки боевых кораблей и характеру перевозимых грузов. На «Коминтерне» доставлялись к месту назначения боезапас, продовольствие, военная техника. Размеры люков и проходов крейсера лимитировали габариты перевозимой техники, ящиков с боеприпасами и других грузов, поэтому боезапас и продовольствие приходилось размещать в жилых кубриках, коридорах и демонтированном котельном отделении, грузовые автомашины и другую негабаритную технику — на верхней палубе, личный состав воинских подразделений, раненых и эвакуируемое гражданское население — в жилых помещениях, предназначенных для экипажа. Моряки крейсера с большим пониманием относились к возникающим неудобствам и стремились, насколько это было возможно, создать максимум удобств для каждого раненого бойца, женщины или ребенка.
Перевозки войск и воинских грузов требовали от экипажа большого морального и физического напряжения. Зачастую он был лишен возможности отдохнуть хотя бы несколько часов в сутки.
Совершенствование методов погрузки и разгрузки, сокращение времени на эти операции являлись предметом постоянных забот командования корабля. Подъем хотя бы части грузов на верхнюю палубу до входа крейсера в порт, особенно из демонтированного котельного отделения, применение специальных лотков для разгрузки ящиков с боеприпасами, трапов для автомашин, четкое распределение обязанностей среди краснофлотцев и командного состава, оказывающих помощь высаживающимся войскам и гражданскому населению, способствовали уменьшению времени выгрузки. Основная тяжесть в организации этих работ лежала на старшем помощнике командира и главном боцмане.
Личному составу «Коминтерна» по сравнению с другими боевыми кораблями, энергетические установки которых работали на жидком топливе, приходилось испытывать значительно большее напряжение. В каждом походе из портов Кавказа в Севастополь крейсер расходовал сотни тонн каменного угля, погрузка которого осуществлялась вручную. Корабль принимал его со стенки или баржи в портах Поти, Батуми, Новороссийск и Севастополь в любое время суток и в [112] любую погоду. Всего в походах в осажденный Севастополь «Коминтерн» израсходовал около шести тысяч тонн угля, примерно до полутора тысяч тонн ежемесячно.
Безусловно, трудности на корабле испытывали все без исключения члены экипажа, однако характер их был различен. Так, в электромеханической боевой части особенное напряжение в походах испытывали котельные машинисты; при отражении вражеской авиации наибольшая психологическая нагрузка приходилась на моряков зенитного дивизиона, орудия и пулеметы которого находились на открытых площадках.
Исключительно важное значение придавалось организации наблюдения за воздухом и морем. Технических средств для этого на «Коминтерне» не было, поэтому наблюдение за воздухом осуществлялось, в частности, кроме сигнальной вахты, специально выставленными наблюдателями и личным составом боевых постов зенитно-артиллерийского дивизиона. Среди наблюдателей — подлинных мастеров своего дела — можно назвать краснофлотцев А. Д. Белицкого, В. Бурмистрова, В. О. Нерсесьяна и других.
Обнаружение плавающих мин в осенне-зимние месяцы затруднялось туманом, парением моря и штормами. В таких условиях для наблюдения приходилось дополнительно выставлять пост на полубаке, где одновременно находилось два наблюдателя, один из которых выполнял свои функции лежа на палубе. Смена их происходила каждый час. Пожалуй, не было ни одного похода в Севастополь, чтобы крейсером не уничтожалась хотя бы одна плавающая мина.
Немаловажным фактором успешной доставки пополнения и грузов в Главную базу являлся выбор маршрута перехода. При его определении прежде всего учитывалась возможность вероятного противодействия противника. Маршруты «Коминтерна» проходили главным образом в районах наименьшей активности вражеских сил и наиболее безопасных от мин. В начале ноября 1941 г. — по параллелям Сочи и Сухуми. Военные корабли, идущие из Батуми и Поти, обычно следовали вдоль южного берега моря вне визуальной видимости до меридиана мыса Сарыч а затем ложились на курс к подходной точке входного фарватера; выходящие из Новороссийска и Туапсе [113] сначала шли в южном направлении до параллели Сочи или Сухуми, а оттуда уже в назначенную точку в районе Севастополя.
Когда требовалась срочная доставка пополнения, корабли и быстроходные транспорты по выходе из Новороссийска и Туапсе следовали кратчайшим путем к подходной точке действовавшего у Севастополя входного фарватера в районе мыса Фиолент. Так было во время отражения первого штурма (ноябрь 1941 г.), декабрьского наступления гитлеровцев и особенно во второй половине мая и в июне 1942 года. В этих случаях уменьшалось требующееся на переход время, но увеличивалась вероятность встречи с вражеской авиацией.
Обычно же маршруты движения кораблей были удалены от аэродромов ее базирования. Это сокращало время их пребывания в зоне действия авиации, однако расстояние, а следовательно, и продолжительность всего похода значительно увеличивались: из портов Батуми и Поти — на 20, а из Новороссийска — на 60%. За один переход из Батуми в Севастополь и обратно крейсеру приходилось преодолевать расстояние до тысячи миль.
В осенне-зимний период успешной доставке «Коминтерном» грузов и войск способствовали большая продолжительность темного времени суток и плохая видимость, затруднявшие действия авиации противника. Эти факторы были особенно важны при форсировании самого опасного отрезка пути — подхода к Севастополю и выхода из его бухт. Так как скорость крейсера не превышала 10—12 узлов, в темноте выйти из зоны действия фашистской авиации он не мог.
С началом обороны Севастополя вход в порт осуществлялся по фарватеру, навигационно-гидрографическое оборудование которого не обеспечивало в условиях малой видимости безопасного прохода через выставленное минное заграждение. Прибрежные фарватеры у мыса Сарыч и Евпатории находились под обстрелом гитлеровских батарей. Радиомаяки направленного действия на Черноморском флоте в то время отсутствовали. В этих условиях безопасность входа в Севастополь обеспечивалась лишь встречей у входной точки фарватера и сопровождением.
Важная роль в обеспечении безопасности плавания в навигационном отношении и своевременности прихода [114] крейсера в назначенные порты или места встречи с другими кораблями и транспортами в море принадлежала штурманской боевой части, которую с июля 1940 г. возглавлял лейтенант Ю. И. Максюта.
Готовясь к походам, он тщательно анализировал все факторы, оказывающие влияние на переход корабля морем: возможное противодействие противника, гидрометеорологические условия в различных районах, качество принимаемого угля и пр.
Выполнение заданий «Коминтерном» зависело от надежности работы механизмов электромеханической боевой части. Их поддержание в исправном состоянии было связано с огромными трудностями. Старая, давно отслужившая срок материальная часть нуждалась в постоянном ремонте. Однако боевые походы не предоставляли возможности проведения необходимого детального осмотра и хотя бы профилактического ремонта механизмов.
Личный состав электромеханической части, несмотря на тяжелые метеорологические условия осенне-зимнего периода, низкое качество угля и большой износ механизмов, обеспечивал выполнение всех боевых заданий. Благодаря хорошо продуманной организации работ по поддержанию в исправном состоянии котлов и машин, крейсер всегда был готов к выходу в море. Это достигалось высокой квалификацией экипажа, его добросовестным и напряженным трудом. Ремонтные работы, если того требовала обстановка, велись круглосуточно. Механизмы вводились в строй в строго установленный срок, а зачастую и досрочно.
Электромеханическую боевую часть возглавлял опытный механик, коммунист, военинженер 3 ранга Н. В. Зобков. Службу на «Коминтерне» он начал в 1939 г. командиром дивизиона движения, а в середине декабря 1941 г. вступил в должность командира боевой части. Его заместителем по политчасти в течение всего периода боевой деятельности крейсера был политрук А. А. Ходулин, служивший на «Коминтерне» с декабря 1939 г. после окончания курсов политсостава. Ходулин постоянно находился в гуще краснофлотцев, нес им правдивую информацию о положении в стране, в Севастополе, призывным словом и личным примером вдохновлял моряков на самоотверженный труд на своих боевых постах.
Особое значение придавалось борьбе за живучесть [115] корабля. В походах личный состав аварийных групп находился в постоянной готовности к ликвидации пожаров, заделыванию пробоин в случае попадания авиабомб и артиллерийских снарядов, восстановлению снабжения крейсера энергией.
В обеспечении надежной работы механизмов крейсера и борьбе за его живучесть важная роль принадлежала также командирам дивизионов живучести, движения и электромеханического — военинженеру 3 ранга И. И. Бурцеву, начавшему службу на «Коминтерне» еще в 1926 г., старшему инженер-лейтенанту B. Ф. Трошину, инженер-капитан-лейтенанту Г. А. Слону, командиру машинной группы старшему инженер-лейтенанту А. И. Синицину.
Успешному решению задач во многом способствовало также наличие сверхсрочнослужащих и стабильность большинства старшинского состава. Отличными специалистами проявили себя старшины Я. Т. Абросимов, Д. С. Ефременко, П. Д. Матьяш, А. П. Онищенко, командиры отделений И. И. Асеев, Г. И. Назаренко, Г. М. Михайловский, краснофлотцы Г. Г. Семенов, C. Г. Данилов, П. В. Романов, С. П. Горожанкин, И. Я. Кузнецов, А. X. Помазан, П. С. Пузырь и другие.
Большое внимание на корабле уделялось поддержанию на нем необходимого санитарного состояния. При перевозке войск, раненых и эвакуируемого гражданского населения число людей на крейсере превышало его штатную численность в несколько раз. Особенно много забот доставляли раненые, многие из которых были в тяжелом состоянии. Все это требовало от экипажа больших усилий по поддержанию нормальных санитарно-гигиенических условий во время походов, а с приходом на базу — проведения тщательной дезинфекции. Личный состав медицинской части под руководством ее начальника военврача 3 ранга Н. Г. Серяка постоянно контролировал санитарное состояние корабля, и в первую очередь тех помещений, где размещались раненые.
Успешная работа всех служб и постов обеспечивалась хорошо налаженной партийно-политической, агитационно-массовой работой. Регулярно подводились ее итоги и выявлялись узкие места. Значительную помощь оказывали политруки.